Двор--->Ванная
    Несмотря на то, что я преспокойнейшим образом наравне с женщинами с удовольствием спал с мужчинами и, чего греха таить, далеко не всегда испытывая угрызения совести (и порой с некоторыми особыми удальцами даже небрежно пренебрегая своей узурпаторской ведущей позицией), я все же не мог однозначно отнести себя к беспечному голубому сообществу. Этому предшествовал целый ряд причин, выдающих во мне, прежде всего, любвеобильного поклонника женской красоты и, как следствие, брезгливого гомофоба. Хотя, не спорю, было бы здорово реально и полноценно ощущать себя милой обиженной девочкой и из щедроты душевной давать всем на лево и на право без разбору: в глазах мужчин я бы стал святым, ей-богу. Однако, реальной женщиной ощущал я себя, мягко сказать, не часто; а если выражаться точнее, никогда. Да и вряд ли я был полноценным шаблонным трансексуалом, мнящим себя неподкупной неженкой али же извращенной сукой. Амплуа женщины примерять меня заставила несносная жизнь в полной нищете и загробной скуке с бабушкой и ее обожаемой кошкой, и я давно уже не переживал на этот счет: скажите мне, кто из великих людей современности (подчеркните это слово, так как у модников, типа меня, это понятие на удивление конкретно и запросто укладывается во временные рамки не более пяти лет) не примерял женские платья и не делал компроментирующие фотосессии в скандальных маргинальных журналах? Даже самые брутальные бруталы так поступают: вспомните премилые фотосессии "Rammstein" (в особенности милашку Шайдера с ангельскими русыми кудряшками) и Мэрилин Мэнсон со своей уродской андрогинностью. Вот именно, все звезды голубого экрана непременно прошли через опыт сакрального осознания и непосредственного выражения своей женской стороны. Мы же универсальные создания, черт побери! Как глупо, в таком случае, компактно укладывать свое "я" в узкие рамки скудных половых различий, что с годами только теряют прочность.
     Так либерально думал я всю свою сознательную жизнь с тех пор, как впервые прелюбодействовал с мужчиной, но что-то противно-гетеросексуальное и высокоморально пречистое не давало мне права пуститься во все тяжкие, как бы я к этому намеренно ни тянулся. Так что со всей своей распущенностью и чертовски дурными манерами я даже за среднестатистического бескомплексного гея выдавался лишь с большой натяжкой.
     Что же не делало из меня педика, несмотря на все мои бесчисленные гомосексуальные связи? Н-ну, сложный вопрос... Первой из несовершенств, отделяющих меня от богоподобного бесполого существа, не знающего гнетущих сдержек пола и нелепых комплексов в постели, я считал свою неутомимую тягу к женщинам. Согласитесь, не слишком гомосексуальная черта! Как я ни пытался полюбить грубо-сложенное мужское тело, жаркую тесноту, скупые крепкие объятья, в руках трепещущую твердую плоть и несносные сальные шуточки в постели, женская ласка, мягкость воздушных девичьих телес и покладистость духа были мне гораздо ближе и любимей.
     Все, что складно двигалось, носило платья и длинные волосы и частенько откликалось на женские имена или притворно-сладкое "детка", уже побуждало во мне непреодолимое влечение. Да, мое либидо не знает границ, особенно когда дело касается тесного общения с молодой приятной дамой с пикантной фигуркой и без модальных заморочек. Женщина для меня, прежде всего, загадка, тайна, темная и непостижимая сущность, что немыслимо влечет мое существо в измерение непознанных соблазнов. Женщина для меня - своенравная вздорная муза, что бывает невесома и прелестна, точно акварельное воплощение свежести весенней природы, а бывает томна и сладострастна, как ароматная летняя ночь. Любая женщина - блеклая тень давно ушедшей в мир иной матери, что точно оживает в обрамленных пухом ресниц глазах моих разнообразных юных и не очень собеседниц. Скажу без обиняков, мне нравились абсолютно любые девушки: блондинки, брюнетки и даже рыжие, лысых я тоже любил; высокие и низенькие, великанши и карлицы; худые и полные, азиатки, негритянки и блеклые европейки. Нравились как броские крикливые стервы, так и кроткие девочки-паиньки. Нравились те, кто был от меня без ума; еще больше - те, что меня ненавидели. Если я скажу, что мне нравились все без исключения, я нисколько не преувеличу, ибо мне нравились все.
     Все... кроме нее!
     Да, нашлась-таки одна единственная, которую я на дух не переносил! Когда я увидел ее впервые, сразу же усомнился в том, что я не гей: впервые незнакомая девушка вызывала у меня не зажигательный интерес, а лютую, враждебную неприязнь. Я с холодящим кровь ужасом подумал тогда про себя: "Вот ты и доигрался, Джас, со своими "голубыми штучками": тебя уже не возбуждает симпатичная легкодоступная женщина! Что будет дальше? Уедешь в Камбоджию, купишь за бесценок себе остров и разведешь у себя гигантский гомо-притон, окружив себя миловидными азиатскими мальчиками высшего разряда?". Несмотря на то, что пришедшая мне в голову идея была непомерно хороша и являла собой идеальный план действий на будущее, когда меня за многочисленные проступки лишат подданства и с позором вышлют из страны, печальное осознание того, что женский пол потерял для меняя былую привлекательность, не могло не пугать: я ж еще не успел размножать свои дрянные ДНК с изъяном хромосом! Разве свет выживет без блистательных законных потомков Джастина Найта (про бороздящих мир десятков нечаянно посеянных в бурном подростковом смермотоксикозе и взращенных случайными партнершами жизнях я тактично умолчу)?! А если дела пойдут таким безрадостным чередом, шиш вам, а не мои одаренные потомки...
      Это было ужасно, но я не испытывал интереса к обворожительной женщине, по-видимому, образцового для меня поведения - легкомысленного, поясняю для особо одаренных, если что. Что это было и как это объяснить - я не знал. Я просто невзлюбил ее с самого первого мгновения нашего короткого знакомства. Я не мог свести с нее адски-искрящихся переплетенным с ненавистью восторгом глаз на протяжении более десяти минут (как жаль, что в тот вечер я был в не самом своем выигрышном вечернем платье и не сумел выдавать из нее ничего, кроме скользкой победной улыбочки и пары плоских замечаний в свой адрес)! Она была так запредельно самоуверенна и дерзка, безупречно-одета, беспутна и умилительно глупа, беспредельно шаловлива и лучезарно-весела, что будто скрашивала вечер своим внутренним радужным сиянием, она была чудовищно вульгарна и по-мужицки проста, с ней все хотели общаться, все безумно-сильно хотели ее в тот (да и все последующие) вечер... Она была идеальна - как две капли воды похожа на меня! И это меня раздражало до неконтролируемого эпилептического припадка.
     Джессика Джоли вызывала у меня полную антипатию, хотя внешне она, пожалуй, не имела никаких зримых изъянов да на первый взгляд была волшебно-привлекательна, точно загадочная полудикая нимфа. Думается мне, и в душе она была не столь отвратительна, как я привык о ней с едким осадком на сердце думать. Более того, эта псевдо пчела-матка, переманившая своим ядовитым медом доступной соблазнительности всех моих трутней, безусловно нравилась людям: вокруг нее с шумным гомоном всегда вились толпы поклонников и вздыхающих обожателей. Я, бесспорно, мог бы с легкостью примкнуть к неумолкаемой своре ее безмозглых почитателей, осыпавших свою богиню листопадами раздутых метафор и пафосных комплиментов, но что-то не давало мне этого запросто сделать. Какой-то внутренний барьер, знаете ли. Это уродливое, ущербное что-то, прочно засевшее во мне прожорливым червем и всякий раз дикими воплями порывающееся наружу, стоит мне только невдалеке едва завидеть Джесс, не позволяет мне без рвотных позывов взглянуть на эту шикарную девушку в откровенных платьях аля "разодранное нижнее белье". Я до сих пор не могу понять: что же может настолько мощно отвращать неуемного искателя "ля фам" и казанову, как я, от такой соблазнительной и прехорошенькой девушки, как она? То ли это мое женское начало не дает мне права восхищаться кем-то совершеннее меня самого. То ли это элементарная мужская ревность, беснующаяся в крови при горком осознании, что эта сверхсоблазнительная крошка никогда не будет моей. Во мне в один голос кричат два человеческих начала, и оба в один голос проклинают боломутку Джоли, взорвавшую в моей душе ядерную бомбу. Честно слово, достойная Шерлока Хоумса загадка, которую хоть убейте мне не дано разгадать какой год...
      Я мог бы еще долго размышлять над своей мгновенно возникающей при виде Джессики латентной гомосексуальностью, но меня вывел из философичной задумчивости резкий удар чем-то кирпично-твердым в поясницу. Ага, было со мной нечто подобное в одном гей-клубе: тогда сзади ко мне жарко притерся какой-то верзила в крохотном металлическом "поясе верности" на бедрах и принялся отчаянно тереться о мою пятую точку своими облаченными в сбрую причиндалами - к концу вечера на моей многострадальной заднице не было ни живого места! Это было даже хуже того раза в БДСМ-салоне, где меня зверски стягали прутьями всю ночь напролет.
      Видно, моя недоброжелательница Джесс решила повторить мои "незабываемые ночи" в злачных садомазохистских притонах Лидса! Во всяком случае, нечем иным, как насилием, ее действия по отношению ко мне не назовешь. Понятно, она, как и я, собственно, желала поскорее отделаться от этой унизительной процедуры - но бить-то зачем?! Разволновавшаяся дикарка Джоли, в итоге насилу втолкнув меня в пустую ванную комнату, крепко вжала меня спиной к раковине, со смачным шлепком приложив крестцом к холодной керамике. Очень эротично, ничего не скажешь. Я громко и протяжно, как волк, взвыл - больше от холода, чем от боли. Я и так продрог до костей, а тут еще эта чертова раковина некстати подвернулась. Что за паршивый денек? Прикосновение к мокрой и холодной поверхности заставило волосы на затылке пугливо встать дыбом. Б-р-р, какая мерзость! Хотя и неприятные ощущения чуть ниже поясницы не внушали особого восторга. Вот умеет Джоли дико раздражать. Доводить меня до белого коленья - ее конек просто!
      Брезгливо отдернувшись от холодной мокрой, точно мертвая лягушка, раковины, я со всей дури подался в сторону девушки и, не рассчитав силы, нечаянно по-свойски всем телом завалился на нее, как на спасательный батут. Ну, сравнение было излишне напыщенным: мисс Джоли далеко не обладала такими аппетитными формами, чтобы на них можно было без опаски положиться, как на подушку и тихонько уснуть сном младенца. Но, тем не менее, мое приземление на полуобнаженную женскую грудь было вполне себе приятным. Джесси явно не ожидала такого бурного проявления "ненависти" от меня и не сразу дала мне отпор, на пару мгновений кротко оторопев и уставившись на меня невинными глазками божьего одуванчика. Я очень удачно "упал" ей прямо во впадинку между обжигающе-горячими упругими грудями, с превеликим удовольствием получив нечастую возможность лицезреть острые холмики ее просвечивающих через мокрую одежду отвердевших сосков. Живительное тепло тут же разошлось по телу, точно после глотка спиртного, в котором я сейчас так нуждался. Мне мгновенно стало тепло; да чего там - меня мигом бросило в жар, как только я ощутил в своих ладонях смутно-знакомое соблазнительное женское тело! Странное ощущение деже вю неприятно поразило мой мозг: будто когда-то ранее я точно так же держал в руках это гибкое, как лиана, желанное женское тело, чувствовал этот ненавязчиво-сдадкий аромат ее бархатистой кожи, ощущал на пересохших губах терпко-миндальный привкус ее волос, с неподдельным восторгом улавливал утешительно-теплое ароматное дыхание этого ненавистного мне существа! Холодный пот прозрения градом покатился с моего лба, выдавая весь мой недюженный напряг. Я будто узнавал ее, но никак не мог вспомнить эту загадочную королеву, неясной тенью живущую уже много лет на задворках сознания... Впервые Джессика возбуждала во мне что-то иное, коли непримиримую неприязнь. Мне, точно задрогшему в снегопад спутнику, не хотелось отодвигаться от нее, как скитальцу не хочется покидать в ночи теплое надежное пристанище. М-м-м, похоже, кто-то начинает мне чертовски нравиться! Особенно под таким пикантным ракурсом с груди. Грех не убедиться в своих смутно возникших подозрениях самым действенным на то способом.
      Удушив момент, всяческими нелепыми уловками отчаянно не выпуская Джесси из своих "случайных" объятий, я стремительно опустил голову и, щекоча нежные щеки девушки влажными прядями волос (отчего она бессознательно чуть приоткрыла медовые губки), легоньким прикосновением губ коснулся ее теплых губок. Терпкий аромат виски, перемешанного с природной душистостью юной кожи, бойко ударил мне в ноздри, томя сознание чудным ликером. Впившись в губы ненавистницы жарким любовным поцелуем, я ощутил, как почва неумолимо выскальзывает у меня из-под ног и я порхаю в невесомости. Сгорая с ней огнем треклятой любви-ненависти, что давно уже незримо связала нас нерасторжимыми узами, я беспомощно улетел в неописуемом блаженстве.
      Хотел бы я, чтобы это мгновение длилось вечно, и мои губы трепетно б пылали от касаний ее прелестных губок. Да не тут-то было! Нарушив гармонию вечера и разом сорвав нас с пропитанных страстью и похотью небес, в ванную ворвался какой-то укурившийся до чертиков растоман и, прервав идиаличтическую тишину, с душераздирающим рыком склонился к головой к толчку. Суровая реальность в миг предстала перед моими глазами во всем своем безобразии: ночь, холод, до нитки мокрая одежда, заблеванный туалет и ненавистная мне мадам, сладострастно шурящая веки и выпячивающая губки бантиком, как рыбка. Несмотря на то, что впервые за все время я не испытывал к Джесси привычного отвращения (а может, как раз поэтому), я, тем не менее, поспешил сматывать удочки: доиграешься так до чего недоброго! Поэтому, скомканно извинившись перед девушкой и занятым приватной беседой с унитазом укурушем, я стремглав покинул ванную комнату и направился в гостиную, в самый эпицентр безудержного веселья!
Ванная--->Гостиная