Барная стойка--->WC
      Думаю, всякий, проживший хоть день в шумном мегаполисе и вкусивший все плоды «цивилизации», не будет с пеной у рта спорить со мной по поводу того, что ходить по нужде в по обыкновению грязный и до умопомрачения вонючий общественный туалет в вышей степени омерзительно. В особенности, в опасливо обходимый уборщицами мужской туалет! Это огражденная от цивилизации плотной дверью с величественной надписью «WC» место, в котором невыносимо пахнет мочой и блевотиной, вечно мокрый пол, постоянно кто-то нищенского вида бесцельно ошивается около тебя, справляющего нужду, либо с «косячком», либо с гейскими домогательствами. Тут, точно гипсовые музейные статуи на выставке, торжественно выставлены у заплесневелых стен пожелтевшие от ржавой воды величественные красавцы-писсуары. Словно картины переживающих творческий кризис импрессионистов висят под потолком заплеванные окна в темных рамах. Неприкаянно кораблями плавают в писсуарах разбухшие голубые таблетки для очистки от извести. Зловещее это место - общественный туалет! Всякий раз, собираясь туда, брезгливо передергиваешься от отвращения. Поэтому идти туда, по меньшей мере, неприятно. Вдвойне неприятнее это делать в женском обличье!
      По незаурядному «везению» черного кота именно это предстояло мне проделать в считанные секунды с ртом, полным суррогатной горечи после паленой выпивки, прежде чем из меня брызнет, увы, не конфетный фонтан.
      Плотно зажимая рот ладонями, при этом по возможности аккуратно протискиваясь меж широченных спин прохожих и отчаянно лавируя угрем среди качающихся, как деревья при урагане, фигур поддатых барышень, я с грехом пополам добежал до заветного оазиса – зловонного мужского туалета, тленный дух которого ощущается еще в коридоре. Не долго церемонясь с моими будущими неразлучными сантехническими корешами, раковиной и унитазом, что дай Бог еще не раз меня выручат в подобной конфузной ситуации, я, расталкивая сонных встречных в стороны, кометой влетел в первую же подвернувшуюся глазам кабинку. Тут мне в который раз за день повезло – угораздило же из пяти свободных кабинок вломиться в занятую да еще и натолкнуться на застегивающего брюки двухметрового бугая, что не моргнув глазом в бараний рог меня свернет. Не успевший еще до конца спрятать свои причиндалы мужик грозно, как Черный Властелин, оглядел меня с ног до головы, саркастично скривил тонкую линию губ и гордо расправил плечи, явно готовясь разорвать меня на кусочки. Мое бедственное положение выручило лишь мое потрепанное дамское платьице и полный мерзкой рвоты рот. Побоявшись отнюдь не моей мужской Самсоновой мощи, а вышеупомянутого едва сдерживаемого заслоном надутых щек сюрприза, грозящего праздно разукрасить ему рубашку в радужное соцветье моего скудного ужина, мужчина, опустив молоты кулаков, смиренно отступил, открывая мне долгожданный проход к моему незаменимому товарищу на всех вечеринках - толчку.
      О, наконец! Долгожданное избавление от адских мук. Как я мечтал об этом заветном моменте, без мыла с треском протискиваясь сквозь плотную толпу конвульсивно подрагивающих не в такт мелодии потных лоснящихся тел, что пластырем прилипали ко мне со всех сторон. Стремглав вбежав в кабинку, я так и раболепно повалился на колени перед моим эмалированным спасителем, опустив голову в проем, подбородком почти притык прижавшись к обосанному сидению.
      Ну, почему с виду приятные люди оставляют после себя столь неприятных зловоний?! Я судорожно нагнулся над унитазом, и не успел открыть рот, как меня захлебнула новая всепоглощающая волна неудержимой рвоты. На этот раз от невыносимого смрада, объявшего в кольца трупного зловония весь туалет…
      В подобные моменты безустанного поклонения богу всех веселых студентов – унитазу - я готов безотчетно надавать сотни клятв бросить, наконец, пить. В такие тяжелые моменты я даже могу поклясться больше не носить платья и не строить из себя легкодоступную гетеру, чтобы заработать на хлеб… и вино. В такие особо тяжкие моменты я даже готов поклясться начать учиться, а не жалостливо выклянчивать у преподавателей несчастные тройки, лишь бы не выперли из универа. Одним словом, в такие моменты я становлюсь ангелом воплоти... К счастью, такие моменты бесстыжего вранья бывают не часто!
     Вырвавшись из пылкого любовного объятья унитаза, я тяжело поднялся с карачек и, едва ковыляя на своих излюбленных каблуках, не спеша побрел к раковине прочистить горло и хоть немного привести себя в порядок после такой адской внутренней встряски.
      Выпив с ладоши пару глотков освежающей влаги, я невзначай бросил удрученный взгляд на свое отражение в зеркале. За зеркальной гладью передо мной стоял совершенно незнакомый человек: невероятно истощенный терроризирующим разум влечением, с темными синяками под глазами из-за хронического недосыпа, появившегося вследствие мучавших по ночам порочных желаний, с блуждающим взором, посоловелым брагой страсти. Казалось, на этом несчастном черти всю ночь воду возили: настолько он выглядел измотанным и усталом. Это был не тот привычный свежий юноша с непробиваемым, словно каменным, выражением лица - это был женовидный похотливый сатир с плотоядной улыбочкой развратника в пол-лица и бешеным огнем в глазах. «Ну, Джас, доигрался ты! Похоже, губительная сущность чертовки Джастины проникла и в тебя, незаметно слившись с твоим естеством», - безрадостно подумал я, пристально разглядывая свое женовидное отражение. Видимо, эта опасная утягивающая игра в переодевания и в правду выходит из-под контроля.
      Внезапно зеркале, на заднем плане, я увидел чью-то внушительную фигуру, внезапно вырисовавшуюся в светлом проеме дверей. Естественно, это был мужчина, ибо только мне могло вбрести в голову в женском наряде тащиться в мужской туалет. Причем, судя по подвижной грации строптивого тигра, молодой и крайне обольстительный мужчина! Он, шатаясь, вошел в мужской туалет, одной рукой придерживая, видно, нехило ноющий живот, другой закрывая рот, как по этикету принято делать при отрыжке.
      Я невзначай залюбовался его отражением в зеркале. В нем чувствовался какой-то неуловимый природный шарм, некая неповторимость, творческая незаурядность. И дело даже не в его комплекции идеально-сложенного атлета, и не в на удивления ухоженных роскошных темных волосах, не в красивом мужественном лице и неповторимых повадках непокорного дикого животного. Дело в его живом подвижном взгляде, в его обрамленных густой бахромой ресниц поразительно светлых глазах – цепких и леденяще-холодных, как тут же сковывающий движения много-градусный мороз, щетинисто-колких, как лезвие бритвы. Эти потрясающей проникновенности глаза играли бриллиантами на удрученном, помятом лице, чудесным образом оживляя его! Однако нелепо было бы сводить все достоинства юноши к одним только глазам. Приковывающих взгляд особенностей в нем было уйма, но на пьяную голову я сумел приметить и запомнить лишь некоторые, особенно яркие, черты.
      Так вот, если мой недавний приятель Габриэлл был нерадив и угрюм лишь на первый взгляд, должно быть, только чтобы произвести на собеседников неизгладимое впечатление и быть в центре внимания, завоевав всеобщий интерес разыгрываемой ролью романтика-одиночки, то от этого незнакомца буквально волнами излучалось дикое нежелание вступать в близость с окружающими. Он определенно держится особняком от всех, хотя назвать его угрюмым и асоциальным язык не поворачивается. В том-то и дело, что, похоже, с ним все обстояло в точности да наоборот. Опять же, если сравнивать этого молодого человека с Эллом, то внешне он кажется даже более открытым и коммуникабельным, чем мой новый приятель с факультета. Но это только внешне! Стоит лишь вглядеться в отточено-резковатые черты его лица, перекошенные тенью озлобления, как поймешь: этот парень закоренелый одиночка в душе, и он ни в какую не допустит кого-либо грязными руками копаться в его жизни. Во всяком случае, об этом мне иносказательно поведал блуждающий стойкий взгляд незнакомца.
      Незаметно он юркнул куда-то сзади меня, стремительно скрывшись за дверцей туалетной кабинки. Похоже, та же проблема, что и у меня: некачественный алкоголь в немереных дозах! Всеобщая болезнь нынешней молодежи, мне ль ни знать!
      Я попытался сконцентрироваться на своих разбегающихся, как тараканы, мыслях. Память услужливо тут же начала подкидывать самые жаркие моменты бессонной жизни кутилы Джастина Найт: как наяву я ощутил до боли знакомый сладковатый привкус обжигающего пота прижатого к груди тела, мускусный аромат извергшегося семени, спокойные усталые поглаживания любимых рук по влажным от пота волосам, сумбурные и такие очаровательно-неловкие объятья и поспешные сухие поцелуи. Некое бесконтрольное порочное желание всецело объяло мой отравленный спиртом разум. И страшнее всего было не то, что меня неуклонимо преследовало плотское влечение: с каждым здоровым и полным сил мужчиной это когда-либо в жизни случалось, ибо это нормальный физиологический процесс - жаждать полового соития. Но пугала сама суть этого непреодолимого томления. Впервые за всю осознанную жизнь я страстно желал не брать, а принадлежать!
      Да, да, да, принадлежать другому мужчине, сгорая под крепким мускулистым телом, упиваясь скупыми грубыми поцелуями, наслаждаясь оборванным горячим дыханием у шеи и редкими неуместными шуточками, от которых щеки невольно наливаются краской смущения, трепеща от неловких, но решительных касаний чужой мозолистой ладони и с самозабвенной радостью принимая в себя всего его. Вновь испытать это убийственно-приятное болезненное ощущение внутри, щекотливым трепетом отдающее куда-то в низ живота. Быть может, это алкоголь ударил мне в голову, а может, я влюбился?..
      Я понимаю, что плохо осознаю происходящее и, если разложить все по полочкам, вовсе этого не хочу. Как и всякий самец, в постели я привык доминировать и неумолимо брать свое. Так было сколько себя помню, за исключением того раза с отчимом, который мне легче списывать на изнасилование. И любое покушение на мою мужскую целомудренность может вывести меня из себя. Это неприемлемо для меня… но почему тогда желанно?
      Взглянув в свое отражение в зеркале, я не то что оторопел, а просто пришел в ужас: медовые губы приоткрыты в блаженственной гулком вздохе, глаза соблазнительно прищурены, как у сладострастной сирены, а на лице не читается ничего кроме чудовищной, за край переливающейся похоти мерзкого инкуба! О, Боже, что мне делать с этим адским наваждением?!

Борясь с искушением, я постарался силой воли прийти в здравый рассудок и насколько возможно объективно оценить произошедшее со мной с появлением в туалете незнакомого мужчины, хлеще паленой выпивки вскружившем мне голову. Животный магнетизм или флюиды такое необъяснимо-мощное влечение называется, если я не ошибаюсь. Еще некоторое приличное время я все никак не мог отделаться от дьявольского наваждения, сковавшего меня цепями плотского желания настолько прочно, что произвести хоть малейшее движение ногами или нижней частью туловища было чревато позорным разоблачением и, как следствие, нещадными побоями со стороны всего дружного скопа оскорбленных мужиков. М-да, похоже, остатки разума я безрассудно слил только что в унитаз вместе с водочным перегаром, безрадостно могу лишь констатировать я, наблюдая за своими нелепыми действиями! Как неистово и слезно я ни призывал свой непослушный, просто взбесившийся от вожделения организм одуматься и сократить выброс адреналина в кровь, у меня так ничего и не выходило. Тело как всегда жило своей праздной безрассудной жизнью, самовольно решая за меня, что мне делать, с кем мне быть, кого хотеть, кого любить.
     Лучше холодного душа помог прийти в себя от искусительных чар Эроса как ни странно дикий рев из той самой кабинки туалета, где только что с постной миной угрюмо закрылся привлекший мое внимание молодой человек в фирменном пиджаке от кутюрье. Не сразу сообразив, что там могло происходить, я даже вздрогнул с перепугу: парня, казалось, злостно разрывало на части невообразимыми адскими пытками, отчего он и издавал столь жуткие звуки! Насмотревшись в поезде по ноутбуку древний ужастик «Сайлент Хилл», где одна из эпичных хоррор-сцен, аналогично нынешней, происходила в туалетной комнате, меня не очень прельщала сумасбродная идея отважиться войти в кабинку к издающему утробно-жуткие звуки молодому человеку и осведомиться о его бесспорно неважном самочувствие. Спьяну мне почудилось, что там творится какая-то полоумная кровавая оргия с поклонением эмалированному тотему и бесчеловечным вырыванием внутренностей. И как ни странно мой жгучий интерес к очаровательному голубоглазому брюнету заметно охладел при звучании этого взбудораживающего грозного рыка.
     Через некоторое время дверце кабинки с протяжным, как небрежная игра на струнных, скрежетом распахнулась и оттуда не вышел, а, можно сказать, кубарем вывалился смертельно-бледный и нещадно измотанный чем-то темноволосый молодой человек, брезгливо держащий на расстоянии вытянутой руки свой безнадежно замызганный рвотой дорогой пиджак. В тот момент на его измученном, покрытом жаркой испариной лице читалось ничего, кроме блаженного удовлетворения. И даже гибель роскошной вещи не могла существенно огорчить в поклонах товарищу-унитазу перерожденного заново. О, как я его понимаю: всего пару мину назад, в буквальном смысле выплеснув всю желчь на мир, я чувствовал себя окрыленным и воистину счастливым!
     Он, угрюмо не смотря по сторонам, шаткой поступью с трудом доковылял до раковины и брезгливо отшвырнул смятый, как половая тряпка, пиджак под кран, смывая пастозные мерзкие разводы на нем напористой струей воды. Замочив многострадальный отличного кроя пиджачок и, видно, в сердцах с горечью оттрубив ему похоронный марш, молодой человек вдруг нечаянно переметнул взгляд на мои вырисовывающиеся неподалеку ноги. Увидев дамские каблуки и ажурные колготы вместо лакированных туфель и отглаженных брюк со стрелками, он не на шутку оторопел. Туго сообразив, что, должно быть, ошибся символами над дверью туалета, парень судорожно оглянулся по сторонам, желая понять, кто из нас был неправ, вступив на чужую территорию. Быстро сообразив, что нарушителем порядка являлся я, молодой человек с располагающей к себе улыбкой дерзко взглянул мне в глаза. Его поразительно-голубые глаза проворно забегали по моему покрытому негой любовного томления лицу, словно намеревались изведать каждый едва доступный взору уголок. Конечно, он, как и любой другой на его месте, долгое время не мог понять, что сподвигло молодую особу заглянуть в мужской туалет без видимых на то причин! Одно дело, если бы я миловался тут с парнем, как под надежным прикрытием: случаи секса в общественном туалете далеко не нонсенс. Но я был тут совсем один и, главное, чувствовал себя как дома, чем, должно быть, немало смутил посетителей. Вот и этот привлекательный незнакомец уставился на меня округлившимися глазами как баран на новые ворота. Смутившись импульсивности слегка трезвого парня, я робко опустил глаза в пол, про себя моля небеса, чтобы он не заметил мой нехилый стояк и не исколотил меня со злости сиюминутно же – пусть даст мне хоть пару минут проститься с миром! На мое счастье, молодой человек оказался настолько пьян, что, должно быть, без доли сомнений счел меня обворожительной девушкой, приключений ради заглянувшей ночью в мужской туалет. Как хорошо, что у пьяных туго с логикой, подумал я, чарующе улыбнувшись к заинтересовавшемуся мной голубоглазому мужчине. Я и сам был изрядно пьян, чтобы придумать что-то благоразумнее, чем как столб неподвижно стоять перед ним с неказисто оттопыривающим платье внизу признаком своей симпатии к парню и тупо, как влюбленная школьница, ему улыбаться.
     - Э-э-э... Привет, - говорит он мне почти орущей интонацией, - Кажется, я тебя уже где-то видел, - грациозно подавшись ко мне торсом, пустил он безотказный предлог для знакомства, постоянно используемый молодыми людьми во всех жизненных ситуациях. Видно, желая как-то выделиться, он с иронией сочувственно добавил: - В женский туалет сейчас не протолкнуться, да?
     - Отчего же? – разыгрывая саму наивность, кокетливо пролепетал я, напропалую строя мужчине глазки.– Напротив: там никого!– я чарующе надул губки, изображая досаду маленькой неженки. - Просто с моим коммунистическим детством мне как-то не по себе, знаешь, ходить в туалет без свидетелей, особенно противоположного пола,- с ходу прощупав почву, наскоро отговорился я, приступая к более решительным действиям, пока хмель из головы окончательно не выветрился, создавая нравственные барьеры. – Не хочешь составить мне компанию в кабинке? – черт знает что на меня нашло, но именно так я и сказал, подмигнув и похабно прикусив пересохшую от напряга губу!
     Я всегда знал, что в душе я низкопробная потаскуха, у которой в мыслях ничего, кроме секса, нет, но чтобы вступать в связь в зловонном нужнике с совсем незнакомым человеком, которого в общей сложности знаю всего пару минут, - до этого момента подобное казалось мне бесхитростной выдумкой пустословных хвастунов, что на каждом углу трубят о своих любовных похождениях. Ан-нет, оказывается, и такое в жизни бывает! Главное, чтобы мой настрой на спонтанный секс без обязательств был поддержан моим дьявольски-привлекательным случайным партнером, что буквально взорвал во мне вулкан неудержимого либидо.
     Топором сумбурно надвинувшись на парня всем телом, я пылко приник к его широкой потной груди, гладко обводя руками окружности у вырисовавшихся сквозь рубашку ключиц. В упоении открытым ртом я судорожно глотал своеобразно-терпкий запах его обжигающе-горячего тела, пытаясь запечатлеть в недолговечной памяти этот сладостный миг единения плоти. Брюнет, хоть и был в стельку пьян, как я, ощутимо напрягся от моих панибратских прикосновений к своему телу. Казалось, он пребывал в нерешительности: оттолкнуть ли ему меня сразу или подождать, какая еще шаловливая мысль зародится в моей буйной головушке? Для меня же секунды тянулись вечность. Страх перед отказом, опасность неминуемого разоблачения, боязнь довериться едва знакомому человеку и желание не останавливаться об руку с воплями еще не до конца уснувшего несговорчивого рассудка - все это, накрыв меня цунами эмоций, буквально физически распирало мое тело изнутри. Меня закачало от нешуточного волнения во все стороны, как лодку при сильном шторме. Ей-богу, если он сейчас отпихнет меня, я лишусь чувств со стыда! Однако, пребывая в полусознательном состояние, молодой человек беспрепятственно позволил мне провести свой рискованный маневр.
     Получив молчаливое согласие на дальнейшие «борзости», я продолжил злорадно изгаляться над несчастным измученным болезнью парнем, отчаянно расчерчивая ногтями его просторную согревающе-теплую грудь. От этого молодого жилистого мужчины, пребывающего в самом расцвете душевных и телесных сил, бойко отдавало обжигающей душистой страстью, которой, казалось, можно было задохнуться! Значит, не одного меня взволновала наша неожиданная встреча. Может, это судьба, парень? Может, это судьба…
    Забывшись от наслаждения, я по привычке легонько коснулся губами кадыка обомлевшего брюнета, на что он испуганно дернулся и резко отстранился. Парень негодующе приоткрыл рот, верно, желая покрыть меня многоярусным матом. Казалось, это был крах всему. Но тут меня в который раз выручила моя находчивость. И, жарко прильнув всем телом к молодому человеку, я дерзко закрыл ему рот ладонью и, прильнув засочившимися губами к самому уху, горячо выдохнул на одном дыхание:
     - Молчи! – жалобно прошептал я, часто дыша благоухающим винными испарениями дыханием ему в лицо. - Мне все равно, что ты думаешь обо мне. Я хочу это - я это получу! - фееричной триадой разом выпалил я, прижимая трясущиеся пальцы к трепещущим в попытках возроптать губам юноши.
     Он покровительственно, как старший боевой товарищ, улыбнулся мне, видно, действительно умилившись моими спутанными бездумными действиями, что напоминали поступки безмозглого подростка. Я знал, что, возможно, будет хуже, но не попробовать добиться своего я не мог: таков уж мой упертых наполеоновский характер, от которого мне одни только несчастья. Мне показалось, красноречивый намек на решительные действия был понят, и молодой человек намеревался перехватить инициативу в свои руки. Понять бы, так ли это, или я опять все надумал в своем воспаленном сознание?